В 80-х годах позапрошлого века на улицах Петербурга можно было встретить сгорбленного, бедно одетого старика, ходившего всегда пешком. Многие, однако, знали, что это отнюдь не бедняк, а, напротив, богач, миллионер, владелец нескольких домов в столице, знаменитого Апраксина рынка и десятка имений в разных губерниях России Антон Степанович Апраксин.
Он был также известен как щедрый благотворитель и меценат. Бедняки постоянно толпились у его роскошного «палаццо» на Литейном проспекте. Любя искусство, граф построил на Фонтанке лучший в Петербурге частный театр (ныне прославленный Большой драматический театр Г.А.Товстоногова). Когда в начале 60-х годов Апраксин рынок сгорел до тла, граф отстроил его заново, применив все технические достижения тех лет, в том числе и электричество.
Принадлежал граф А.С.Апраксин к старинному роду. Предки его «служили многие службы государству». Один из них, Федор Матвеевич Апраксин, генерал-адмирал русского флота, был сподвижником Петра I. Тогда же, в петровское время, Апраксины получили графское достоинство.
Антон Степанович много лет прослужил в элитном Кавалергардском полку. Выйдя в отставку в чине генерал-лейтенанта, он посвятил себя не только коммерческим делам, но, как ни покажется странным, и воздухоплаванию. Изобретатель по натуре, граф, имея многомиллионное состояние, мог позволить себе любые расходы на собственные проекты. Скромный, даже скупой в личной жизни (говорили, что он по пять лет носил один и тот же сюртук), Апраксин без счета тратил деньги на сооружение новых аэростатов и опыты с ними. Он первым применил микроскоп для изучения структуры облочек воздушных шаров, исследовал покрытия, препятствующие диффузии газа через ткань. Бывало, что в газетах графа упрекали в некомпетентности, любительстве. Но Апраксин упорно продолжал свои эксперименты.
Первую привилегию (патент) на «усовершенствования в устройстве воздушных шаров» граф-изобретатель получил в возрасте 64 лет в декабре 1883 года. Потом появились и другие — в России и за границей. Апраксин по-своему пытался разрешить проблему управления полетом аэростата, в то время еще до конца не решенную. Некоторые идеи его оказались весьма интересными, и спустя много лет к ним снова возвратились. Например, к мысли использовать для переноса больших тяжестей беспилотные воздушные шары, аэростаты-краны. Но главным изобретением графа Апраксина стал, конечно, комбинированный аэростат, имевший два баллона: один с легким газом, другой — наполненный теплым воздухом.
Такая комбинация позволила бы совершать длительные полеты не расходуя газ и балласт, а также, маневрируя по высоте, выбирать воздушные течения нужного направления. Газовая часть аэростата, обладая большой подъемной силой, предназначалась для поддержания всей системы. Маневрирование же планировалось осуществлять за счет подогрева и охлаждения воздуха внутри монгольфьера.
Сама идея была не новой. Еще за 100 лет до Апраксина первый комбинированный аэростат построил французский воздухоплаватель Пилатр де Розье. Он и его спутник Ромэен в июне 1785 года пытались перелететь на «розьере» пролив Ла-Манш. К несчастью, в полете случился пожар, и оба воздухоплавателя погибли, упав на землю вместе с горящим аэростатом.
Но идея идеей, а требовался детальный проект необыкновенного аппарата. По своему устройству он должен был намного превзойти аэростат Пилатра де Розье столетней давности. Требовался опытный конструктор, и такой в Петербурге нашелся — Огнеслав Стефанович Костович, разносторонний изобретатель, автор проекта управляемого аэростата «Россия». Сооружение этого гигантского воздушного корабля началось в 1882 г. на Охтенской адмиралтейской верфи. Костовичу приходилось разрабатывать самостоятельно все узлы дирижабля, все его механизмы и приборы. Постройка требовала больших средств, недостаток которых изобретатель ощущал постоянно.
Предложение Апраксина о сотрудничестве не могло не заинтересовать Костовича. Конструируя и строя гибридный аэростат, он мог бы ряд его устройств применить потом на своем дирижабле. Разумеется, Костович предложение графа принял. В публикациях того времени о «сверхаэростате» так и писали: «Изобретение Апраксина, конструкция Костовича».
Согласно проекту, аэростат представлял собой внушительное сооружение высотой 30 метров. Самой крупной его частью являлся баллон в форме огромной «баранки» диаметром около 25 метров, наполненной аммиаком. Этот газ в два раза легче воздуха и пожаробезопасен, в отличие от водорода. Над кольцевым баллоном (по другому варианту под ним) помещался «ригуляционный» тепловой шар. Еще ниже располагалась гондола в виде каюты, «обставленной весьма удобно и роскошно отделанной».
В гондоле, рассчитанной на экипаж из 10 человек, находилась также специальная печь, соединенная изолированной трубой с тепловым шаром. Топливом могли служить керосин, нефть и другие горючие вещества. Подача тепла в монгольфьер регулировалась с помощью клапана на подводящей трубе или путем изменения интенсивности горения в печи. А быстро охлаждать монгольфьер должен был ток холодного воздуха через «вентиляционный клапан» шара. На борту имелись запасные баллоны с жидким аммиаком для компенсации потерь газа в кольцевом баллоне.
Предполагалось, что автоматический регулятор (ртутный барометр с электрическим контактом и электромагнитным приводом печного клапана) легко удержит аэростат на заданной высоте. Автоматическое управление дублировалось ручным. «Ветровой компас» помогал выбирать благоприятные воздушные течения, а аэронавтический компас (на кардановом подвесе) — определять направление полета. Измерялась температура в воздуховоде и внутри теплового шара. Кольцевой баллон имел предохранительные клапаны.

Один из современников писал об аэростате Апраксина: «Выполненный по конструкции г. Костовича аппарат будет, говорят, очень изящен и солиден, но обойдется не дешевле 200 тысяч рублей». На самом деле тщательно продуманное устройство аэростата, увы, оказалось слишком сложным для техники и технологии конца позапрошлого века.
Создатели предназначали свой «сверхаэростат» для дальних и трудных полетов, например полярных. Журнал «Нива» писал в 1883 г., то есть еще в самом начале постройки аэростата: «Очень вероятно, что этот воздушный корабль даст возможность осуществить поездку к Северному полюсу. Если считать, что он будет двигаться со скоростью одного градуса широты в 6 часов, то из Петербурга можно достигнуть полюса в 7 с половиною дней. На все же полярное путешествие при шестидневном крейсировании вблизи полюса потребуется 21 день». Но даже если с первого раза и не удастся достичь полюса, полагал журнал, то будет собран важный метеорологический материал и вторая экспедиция может оказаться успешнее.
«Сверхаэростат» строился на Охте (где сооружался и дирижабль Костовича). Для этого Апраксин возвел специальное здание. Казалось, что при финансовых возможностях графа постройка не займет слишком много времени. Уже весной 1884 г. ее собирались завершить, перевезти аэростат за границу и начать пробные полеты из Ниццы — средиземноморского курорта, где находилась вилла Апраксина.
Однако прошел 1884 г., минуло еще несколько лет, а строительство аэростата-гиганта все тянулось и тянулось. Технические трудности сыпались как из рога изобилия. Известно, что испытания печи окончились неудачей. Но самый большой ущерб делу нанесла катастрофа, случившаяся 9 июня 1891 г.
В тот роковой день предстоял очередной эксперимент с большим привязным аэростатом. Всю ночь рабочие готовили его к подъему. Руководил работой управляющий «воздухоплавательным парком» графа поручик Потемкин. Самого Апраксина на площадке не было.
В восьмом часу утра раздалась команда снять балластные мешки. Команду выполнили, и в этот момент сорвался ворот с привязным канатом, шар взвился ввысь. Державшие его рабочие неожиданно поднялись в воздух. Кто-то из них успел вовремя спрыгнуть. Потемкин кинулся к вороту, схватился за бешено вращающуюся рукоятку, но отлетел в сторону, потеряв при этом, как писала газета, «значительную часть мяса с правой руки». В итоге четверо рабочих, сорвавшись с высоты 40 метров, разбились насмерть.
Катастрофа, гибель людей вызвали в газетах бурю возмущения. Требовали запретить «воздухоплавательные затеи» графа. Упрекали его в плохой организации работ. Для выяснения причин несчастья даже образовали комиссию, в которую вошли командующий Учебным воздухоплавательным парком штабс-капитан А.М.Кованько (будущий генерал) и военный инженер Н.А.Козлов. Осуждающие выводы комиссии имели, конечно, все основания. Да Апраксин и сам понимал, что допустил серьезные промахи. Похороны жертв катастрофы он, разумеется, принял на свой счет, обещал также обеспечить семьи погибших.
Энтузиазм создателей «сверхаэростата» мало-помалу стихал. По горло занятый строительством своего дирижабля, Костович отошел от проекта Апраксина. Его заменил некто И.П.Красновский. К 1897 г. удалось изготовить кольцевой баллон, а в проекте появилась уже явно фантастическая для того времени деталь: аэростат решили снабдить еще и маленькой подводной лодкой из пробки и алюминия. Отсоединившись от аэростата, она должна была погружаться в воду на глубину до 7 м. Теперь необычный аэростат, по мысли его строителей, предназначался также «для воздушной и подводной войны».
Неожиданная смерть графа Апраксина разом остановила все работы. Он скончался 2 января (по-старому стилю) 1899 г., на 81-м году от роду. Чуть ли не до последнего дня своей жизни граф-изобретатель оставался бодрым и продолжал руководить многочисленными делами.
Похороны были пышными и необычайно многолюдными. Процессия растянулась на добрую версту. В центре тысячной толпы ехала роскошная белая колесница, сверкавшая серебром в лучах полуденного зимнего солнца. Но почитатели графа несли гроб на руках от Литейного проспекта до самого Балтийского вокзала — расстояние немалое. За гробом шла высшая петербургская аристократия: графы, князья, генералы. А дальше, заполонив улицы, колыхалось море простых смертных. «Едва ли когда-нибудь можно было видеть такую огромную толпу простонародья, как та, что следовала за гробом графа А.С.Апраксина — выдающегося представителя нашей аристократии», — писала «Петербургская газета».
На вокзале уже ждал специальный поезд. На нем прах графа Апраксина отбыл в подмосковный Сергиев Посад. Там, на кладбище Троицко-Сергиевой пустыни, он и упокоился в фамильном склепе.
Дальнейшая судьба недостроенного аэростата не ясна. «В настоящее время, — сообщал петербургский журнал «Циклист» в конце января 1899 г., — место постройки, впредь до особых распоряжений наследников, опечатано судебною властью». Неделю спустя тот же журнал писал, что наследники графа решили прекратить начатые им опыты, а все его аппараты подарить парижскому воздухоплавательному парку.
Супераэростату графа Апраксина так и не довелось подняться в небо, но идея оказалось верной. Правда, это стало ясно лишь много лет спустя. Именно такие комбинированные аэростаты, как известно, позволили предпринять сверхдальние полеты. Достаточно вспомнить гигантский аэростат «Брейтлинг орбитер 3» Бертрана Пиккара и Брайана Джонса, на котором эти отважные аэронавты совершили первый полет вокруг Земли. Так что мысль о «сверхаэростате» русского графа не была пустой фантазией. Беда заключалась лишь в том, что она слишком опередила время.

Геннадий ЧЕРНЕНКО